В последнее время я и мое окружение все больше тянемся ко всему национальному. Мы стали носить одежду от армянских любимых дизайнеров, украшения тоже стараемся выбирать обязательно с пометкой сделано в Армении.
Сережки Карин. Прегомеш.
Конечно же, армянки уделяли особое внимание украшениям еще очень давно! Ювелирные изделия бережно хранились как семейные драгоценности и передавались из поколения в поколение. Среди украшений можно назвать ожерелья, браслеты из серебра, в нос продевалось серебряное украшение с бирюзой, на ноги надевали браслеты с подвесками. Каринцы очень любили янтарь, жемчуг. А вот васпураканцы предпочитали бирюзу и кораллы.
Особый интерес к национальным украшениям смогла вызвать известная армянская певица Сирушо после своего клипа на песню Pregomesh, где она умело смешала национальное и современное. После этого она выпустила коллекцию аксессуаров Pregomesh, которые пользуется особой популярностью среди ее поклонников и армянских звезд, а также среди всех нас, патриотов Армении и истории нашей страны.
Центральным украшением армянских драгоценностей является армянская восьмилепестковая роза. Люди назвали этот цветок символом жизни, так как он олицетворяет солнце, звездный символ вечности, который был изображен на фресках Урарту, на коронах армянских царей и на скульптурах древнего королевства Ван.
Повторяя традиционные драгоценности, коллекция «Карин» Pregomesh сделана методом филигранной работы, напоминающим кружево. Вдохновление историей и традициями армянского народа доказывает что все древнее может быть модно сегодня, актуально как никогда.
В целом вся коллекция напоминает о тонкой вышивке, ведь восемь цветов лепестка также используются в рукоделии, особенно в вышивке Айнтап, поэтому она настолько женственная и изысканная, словно вышита ниткой и иглой руками нежной девушки. И именно это украшение я бы передавала из поколение в поколение по женской линии.
Думаю, каждое из этих украшений, подойдет женщинам и девушкам любого возраста, весь они подходят, как к вечернему наряду, так к повседневной одежде.
Когда-то мы жили в горах. Эти горы косматыми псами лежали у ног. Эти горы давно уже стали ручными, таская беспокойную кладь наших жилищ, наших войн, наших песен. Наши костры опалили им шерсть.
Когда-то мы жили в горах. Тучи овец покрывали цветущие склоны. Ручьи — стремительные, пенистые, белые, как нож и ярость, — огибали тяжелые, мокрые валуны. Солнце плавилось на крепких армянских затылках. В кустах блуждали тени, пугая осторожных.
Шли годы, взвалив на плечи тяжесть расплавленного солнца, обмахиваясь местными журналами, замедляя шаги, чтобы купить эскимо. Шли годы…
Когда-то мы жили в горах. Теперь мы населяем кооперативы…
Вчера позвонил мой дядя Арменак:
— Приходи ко мне на день рождения. Я родился — завтра. Не придешь — обижусь и ударю… К моему приходу гости были в сборе.
— Четыре года тебя не видел, — обрадовался дядя Арменак, — прямо соскучился!
— Одиннадцать лет тебя не видел, — подхватил дядя Ашот, — ужасно соскучился!
— Первый раз тебя вижу, — шагнул ко мне дядя Хорен, — безумно соскучился.
Тут все зарыдали, а я пошел на кухню. Мне хотелось обнять тетушку Сирануш.
Тридцать лет назад Арменак похитил ее из дома старого Беглара. Вот как было дело.
Арменак подъехал к дому Терматеузовых на рыжем скакуне. Там он прислонил скакуна к забору и воскликнул:
— Беглар Фомич! У меня есть дело к тебе! Был звонкий июньский полдень. Беглар Фомич вышел на крыльцо и гневно спросил:
— Не собираешься ли ты похитить мою единственную дочь?
— Я не против, — согласился дядя.
— Кто ее тебе рекомендовал?
— Саркис рекомендовал.
— И ты решил ее украсть? Дядя кивнул.
— Твердо решил?
— Твердо.
Старик хлопнул в ладоши. Немедленно появилась Сирануш Бегларовна Терматеузова. Она подняла лицо, и в мире сразу же утвердилось ненастье ее темных глаз. Неудержимо хлынул ливень ее волос. Побежденное солнце отступило в заросли ежевики.
— Желаю вам счастья, — произнес Беглар, — не задерживайтесь. Погоню вышлю минут через сорок.
Мои сыновья как раз вернутся из бани. Думаю, они захотят тебя убить.
— Естественно, — кивнул Арменак. Он шагнул к забору. Но тут выяснилось, что скакун околел.
— Ничего, — сказал Беглар Фомич, — я дам тебе мой велосипед.
Арменак посадил заплаканную Сирануш на раму дорожного велосипеда. Затем сказал, обращаясь к Беглару:
— Хотелось бы, отец, чтобы погоня выглядела нормально. Пусть наденут чистые рубахи. Знаю я твоих сыновей. Не пришлось бы краснеть за этих ребят.
— Езжай и не беспокойся, — заверил старик, — погоню я организую.
— Мы ждем их в шашлычной на горе. Арменак и Сирануш растворились в облаке пыли. Через полчаса они сидели в шашлычной.
Еще через полчаса распахнулись двери и ворвались братья Терматеузовы. Они были в темных костюмах и чистых сорочках. Косматые папахи дымились на их беспутных головах. От бешеных криков на стенах возникали подпалины.
— О, шакал! — крикнул старший, Арам. — Ты похитил нашу единственную сестру! Ты умрешь! Эй, кто там поближе, убейте его!
— Пгоклятье, — грассируя сказал младший, Леван, — извините меня. Я оставил наше гужье в багажнике такси.
— Хорошо, что я записал номер машины, — успокоил средний, Гиго.
— Но мы любим друг друга! — воскликнула Сирануш.
— Вот как? — удивился Арам. — Это меняет дело.
— Тем более что ружье мы потеряли, — добавил Гиго.
— Можно и пгидушить, — сказал Леван.
— Лучше выпьем, — миролюбиво предложил Арменак…
С тех пор они не разлучались…
Я обнял тетушку и спросил:
— Как здоровье?
— Хвораю, — ответила тетушка Сирануш. — Надо бы в поликлинику заглянуть.
— Ты загляни в собственный паспорт, — отозвался грубиян Арменак. И добавил: — Там все написано…
Между тем гости уселись за стол. В центре мерцало хоккейное поле студня. Алою розой цвела ветчина. Замысловатый узор винегрета опровергал геометрическую простоту сыров и масел. Напластования колбас внушали мысль об их зловещей предыстории. Доспехи селедок тускло отражали лучи немецких бра.
Дядя Хорен поднял бокал. Все затихли.
— Я рад, что мы вместе, — сказал он, — это прекрасно! Армянам давно уже пора сплотиться. Конечно, все народы равны. И белые, и желтые, и краснокожие… И эти… Как их? Ну? Помесь белого с негром?
— Мулы, мулы, — подсказал грамотей Ашот.
— Да, и мулы, — продолжал Хорен, — и мулы. И все-таки армяне — особый народ! Если мы сплотимся, все будут уважать нас, даже грузины. Так выпьем же за нашу родину! За наши горы!..
Дядя Хорен прожил трудную жизнь. До войны он где-то заведовал снабжением. Потом обнаружилась растрата — миллион.
Суд продолжался месяц.
— Вы приговорены, — торжественно огласил судья, — к исключительной мере наказания — расстрелу!
— Вай! — закричал дядя Хорен и упал на пол.
— Извините, — улыбнулся судья, — я пошутил. Десять суток условно…
Старея, дядя Хорен любил рассказывать, как он пострадал в тяжелые годы ежовщины…
За столом было шумно. Винные пятна уподобляли скатерть географической карте. Оползни тарелок грозили катастрофой. В дрожащих руинах студня белели окурки.
Дядя Ашот поднял бокал и воскликнул:
— Выпьем за нашего отца! Помните, какой это был мудрый человек?! Помните, как он бил нас вожжами?!
Вдруг дядя Арменак хлопнул себя по животу. Затем он лягнул ногой полированный сервант. Начались танцы!
Дядя Хорен повернулся ко мне и сказал:
— Мало водки. Ты самый юный. Иди в гастроном.
— А далеко? — спрашиваю.
— Туда — два квартала и обратно — примерно столько же.
Я вышел на улицу, оставляя за спиной раскаты хорового пения и танцевальный гул. Ощущение было такое, словно двести человек разом примеряют галоши…
Через пятнадцать минут я вернулся. К дядиному жилищу съезжались пожарные машины. На балконах стояли любопытные.
Из окон четвертого этажа шел дым, растворяясь в голубом пространстве неба.
Распахнулась парадная дверь. Милиционеры вывели под руки дядю Арменака.
Заметив меня, дядя оживился.
— Армянам давно пора сплотиться! — воскликнул дядя.
И шагнул в мою сторону.
Но милиционеры крепко держали его. Они вели моего дядю к автомобилю с решетками на окнах. Дверца захлопнулась. Машина скрылась за поворотом…
Тетушка Сирануш рассказала мне, что произошло. Оказывается, дядя предложил развести костер и зажарить шашлык.
— Ты изгадишь паркет, — остановила его Сирануш.
— У меня есть в портфеле немного кровельного железа, — сказал дядя Хорен.
— Неси его сюда, — приказал мой дядя, оглядывая финский гарнитур…
Когда-то мы жили в горах. Они бродили табунами вдоль южных границ России. Мы приучили их к неволе, к ярму. Мы не разлюбили их. Но эта любовь осталась только в песнях.
Когда-то мы были чернее. Целыми днями валялись мы на берегу Севана. А завидев красивую девушку, писали щепкой на животе слова любви.
Когда-то мы скакали верхом. А сейчас плещемся в троллейбусных заводях. И спим на ходу.
Когда-то мы спускались в погреб. А сейчас бежим в гастроном.
Мы предпочли горам — крутые склоны новостроек.
Мы обижаем жен и разводим костры на паркете.
НО КОГДА-ТО МЫ ЖИЛИ В ГОРАХ!
Мое настроение всегда зависит от хорошего сна и теперь у меня и у Вас появится возможность спать комфортно, красиво и изысканно.
Человек проводит во сне приблизительно треть своей жизни. Во время полноценного ночного отдыха восстанавливаются все жизненно важные функции и организм готовится к новому активному дню. Чтобы выспаться и победить бессонницу, нужно уделить особое внимание обстановке спальной комнаты и качеству постельных принадлежностей.
Помимо хорошего матраса, который крайне важен для здорового сна, больше значение имеют одеяла, подушки и постельное белье, ведь они отвечают за создание идеального климата и правильную осанку.
Подушка, выполненная из качественных материалов, поможет телу принять анатомически правильное положение, а одеяло обеспечит оптимальный прогрев и «проследит», чтобы организм человека получал достаточно кислорода для оптимизации всех обменных процессов.
Дом текстиля Togas представляет широкий ассортимент продукции для комфортного сна — в фирменных бутиках компании вы можете выбрать удобную подушку, легкое одеяло и наматрасник.
Группа компаний Togas, история которой началась в Греции в начале ХХ века, приглашает вас в путешествие по миру роскоши, безупречного вкуса и актуальных стилевых решений — миру текстиля для дома. Используя ткани и материалы высочайшего качества, Togas создает уникальные коллекции текстиля для дома, которые способны поменять ваше представление о текстильном декоре. Почти за вековую историю компания Togas стала признанным экспертом в текстильном деле, чьи знания, наследие и опыт передаются из поколения в поколение начиная с самого первого дня ее основания. Компания гордится своими греческими корнями и яркой историей, полной побед, успехов и достижений. Сегодня Togas, никогда не забывающая о своем греческом наследии, стала международной компанией с офисами в Греции, России, Китае, ОАЭ, Турции и Индии. Продукция компании производится по всему миру c соблюдением строжайших требований экологического контроля и современных стандартов производства, в сотрудничестве с надежными партнерами и лучшими поставщиками. Так рождается качество, которое чувствуешь с первого прикосновения к настоящему совершенству.
Вдохновленные историей и традициями разных стран, их культурой, искусством и современными трендами дизайнеры креативного бюро Togas создают настоящие шедевры. Togas отличает целостный подход к оформлению интерьера: мы предлагаем широчайший ассортимент постельного белья, изделий из махровых тканей, спальных принадлежностей, столового текстиля, штор, посуды, домашней одежды и ароматов для дома, а также индивидуальный пошив различных элементов декора из эксклюзивных тканей. Каждый из 120 фирменных бутиков Togas House of Textiles и 57 студий индивидуального пошива Togas Couture Interiors — это средоточие инноваций и актуальных трендов, истории и традиций. Дизайнеры Togas находятся в постоянном поиске новых идей, которые они воплощают с использованием лучших материалов и самых совершенных технологий. Шелк, хлопок, «выстиранный» камнями лен, тенсель, бамбук — далеко не полный перечень тканей, созданных для ценителей прекрасного и истинных перфекционистов.
Скоро в Ереване открывается первый фирменный бутик Togas.
Проект Майрик- это красивая история, которая доказывает насколько красиво могут переплетаться богатое наследие и качественное исполнение. И, именно сохранению ценностей и любви к своему народу посвящен сам проект.
Само название бренда Майрик говорит за себя. Ведь, Майрик, в переводе с армянского языка, означает Мама. И ни для кого не секрет, что армянская Мама –это прежде всего уют в доме, накрахмаленные салфетки и скатерти ручной работы, суровая белизна и чистота вокруг.
Не последнюю роль в названии бренда сыграл фильм французского режиссёра армянского происхождения Анри Вернея Майрик, который также описывает феномен армянской матери.
В давние времена кружевоплетение было широко развито в Армении. Кружево, шитое простой швейной иглой, изготовляли в виде штучных изделий и для отделки одежды.
И хотя родиной кружева считают Италию, где оно возникло и стало развиваться только в XV-XVI вв., говорят у армян оно было известно еще с урартских времен (VII век до н.э.).
Армянское кружево по своей структуре из-за достаточно больших промежутков между стежками напоминает сетку. От восточного кружева оно отличается более изысканным рисунком и богатством растительных мотивов. В армянских вышивках поражает тонкость и изящество рисунка, архаичность изображаемых символов. В этой технике выполнялись и декоративные салфетки, и крохотные кружевные цветы армянских женских налобников. Изделия армянских кружевниц отличаются ритмичностью орнамента и композиции, тонкостью, ажурностью.
Ведь вышивка была одним из самых любимых и распространенных видов рукоделия у нас в стране. В старину все армянские женщины владели этим искусством, превращая с помощью иглы простую ткань в произведение искусства. В те времена девочки с семи-восьми лет начинали готовить себе приданое и к пятнадцати-шестнадцати годам должны были иметь праздничную и будничную одежду, скатерти, полотенца, которых должно было хватить на несколько лет. К этому занятию относились довольно серьезно, потому что по числу и качеству вышитых изделий судили о мастерстве и трудолюбии невесты.
Несмотря на почтенный возраст,произведения выполненные в технике армянского кружева являются необыкновенно актульным и современным украшением интерьера.
К сожалению, в последние годы все меньше остается женщин, которые владеют волшебным мастерством вышивки иголкой.
И сегодня, чтобы поддержать наших рукодельниц, которые продают свои работы разве что туристам на вернисаже, проект Майрик собрал самых умелых местных армянских кружевниц, обеспечив их работой, для того, чтобы познакомить мир с их шедеврами. Вышитые кружева отправляются в Венецию для перерождения в скатерти под брендом Майрик. И эти великолепные работы станут украшением самого изысканного интерьера и будут продаваться в европейских городах, наравне с другими известными брендами. А в скором будущем организаторы проекта планируют открыть школу, где будет прeподаваться самая древняя техника вышивки иглой!
Еще одна идея для подарка милым женщинам — Baccarat Rouge 540, аромат, который родился благодаря сотрудничеству парфюмерного дома Maison Francis Kurkdjian и Baccarat, в честь празднования 250-й годовщины культового дома хрусталя.
Яркий и сложный, Baccarat Rouge 540 ложится на кожу как амброво-цветочный и одновременно древесный бриз. Поэтическая алхимия, составленная Франсисом Куркджяном, в которой воздушные ноты жасмина и сияние шафрана возносят минеральные нотки амбры и древесные оттенки свежесрезанного кедра. Выразительная и невероятно насыщенная композиция.
“Лестница Якова” – это роман-притча, причудливо разветвленная семейная хроника с множеством героев и филигранно выстроенным сюжетом. В центре романа – параллельные судьбы Якова Осецкого, человека книги и интеллектуала, рожденного в конце XIX века, и его внучки Норы – театрального художника, личности своевольной и деятельной. Их “знакомство” состоялось в начале XXI века, когда Нора прочла переписку Якова и бабушки Марии и получила в архиве КГБ доступ к его личному делу… В основу романа легли письма из личного архива автора.
В «Лестнице Якова» так много личного, непостижимого, настоящая боль непризнанных гениев и незаслуженный успех истинных разгильдяев. Творческие муки неординарных личностей и простая жизнь вполне заурядных членов семьи. Все описанное в романе, производит неизгладимое впечатление на читателя, заставляя задуматься о своих семейных ценностях, о связях поколений, о том, насколько все это важно в современном мире, где почему-то человек человеку стал волком.
Роман поистине потрясающий и не оставит равнодушным ни одного истинного ценителя творчества Улицкой.
Отрывок из произведения:
Новый проект
(1974)
Из аэропорта Нора приехала к Мзии и две недели провалялась на втором этаже, в постели, где пахло Тенгизом. Дней десять ужасно болели кости, потом перестали. Мзия приносила ей по утрам чай, Нора делала вид, что еще спит, та ставила на столик с нардовой наборной столешницей чашку и уходила, притворив дверь. Почти каждый день около двенадцати снизу начинали подниматься гаммы – приходили ученики. Были начинающие, с этюдами Черни, несколько уже бегло играющих, а один мальчик, который приходил дважды в неделю в вечерние часы, играл замечательно, и Мзия с ним занималась подолгу. Он разучивал какую-то сонату Бетховена, но Нора не могла вспомнить, какую. Точно не Семнадцатая и не три последние… Музыкальную школу Нора бросила в шестом классе, не доучившись. Способностей больших не было, но память музыкальная – от отца – хорошая.
Инструмент у Мзии звучал хорошо, но был слабенький, тихий… Под музыку было не так больно. Проснувшись, Нора говорила себе – сегодня встать не смогу, может, завтра. Но завтра тоже встать не получалось. Иногда Мзия подходила к двери, звала поесть. На пятый день Нора спустилась вниз. Мзия ничего не спрашивала, и Нора была ей очень благодарна. Только теперь она разглядела породистое лицо, разлинованное тонкими морщинами, подрумяненные щеки, выкрашенные по-кавказски густой хной волосы, собранные в пучок на макушке, тонкие ноги на тонких каблуках, выстукивающие ритм… Пока здесь был Тенгиз, Нора почти не замечала его молчаливую тетушку. Даже и ее затейливую квартиру не рассмотрела как следует. Теперь она сидела внизу, за столом, покрытым винным бархатом, Мзия поставила перед ней тарелку с двумя бутербродами и порезанное лодочками очищенное яблоко.
– С тех пор как мой муж умер, я ни разу еду не готовила, – извинилась Мзия, и Нора почувствовала, что они, кажется, одной породы…
“Да я своему мужу вообще ни разу в жизни ничего не приготовила”, – подумала Нора. Улыбнулась впервые за эти дни и сказала:
– Простите меня, Мзия, что я тут на вас свалилась.
– Живи, живи, девочка. Я привыкла одна жить. Я давно одна. Но ты мне не мешаешь.
– Я еще несколько дней, хорошо?
Мзия кивнула, и больше они не разговаривали. Ни о чем.
Нора пролежала на Тенгизовых простынях, пока запах его почти улетучился, только иногда подушка вдруг отдавала какую-то тень его тела. И Нору передергивало.
“Это просто такая молекула, молекула его пота, – думала Нора. – А у меня такая болезнь, сверхчувствительность к этому запаху. Что за напасть? Почему эти короткие разряды так прожигают, оставляют такой след, такой шрам? А если бы он был обыкновенным любовником, с которым едешь на неделю в Крым или заводишь роман на гастролях – был же чудный мальчишка в прошлом году в Киеве, или старый Лукьянов, актер, бабник, любитель деталей и подробностей, почти на двадцать лет старше… – не так бы болело?” Ответа не было…
Шестой раз Нора с Тенгизом расставалась, и каждый раз это было все тяжелее.
Она нюхала подушку, но его запах исчезал, пахло сыростью, пылью, известкой. Засыпала, просыпалась. Снизу поднимались гаммы и голос Мзии: “Миша! В терцию! Правая рука начинает с ноты «ми»! В дециму – правая начинает с ноты «ми», но на октаву выше! Миша!”
Разбегались гаммы, Нора засыпала, просыпалась, снова засыпала…
“Не могу разлюбить, надо его похоронить! Только придумать как. Чтобы не от длинной болезни, а сразу! Пусть утонет в море или в горах разобьется… А лучше пусть погибнет в автомобильной катастрофе. Нет, мы вместе погибаем в автомобильной катастрофе. Два закрытых гроба рядом. Приезжает его жена из Тбилиси, в черном… рыдает моя мама. Приходит Витя с безумной Варварой. И Варвара тоже плачет!” – и тут она улыбалась, потому что свекровь ее на дух не переносила и, наверное, на похороны Норины пошла бы как на праздник… Бедные, бедные… Оба сумасшедшие… Нет, все глупость ужасная.
В полусне Нора то получала телеграмму о смерти Тенгиза, то рвала его паспорт, то несла на помойку его куртку, запихивала ее в мусорный бак – освобождалась от него. На второй неделе она стала придумывать себе новую жизнь. Уйти из театра – это раз. И что-то совершенно новое придумать – даже не рисование преподавать в кружке пионеров, куда давно звали, а совсем другое. Получить новое образование. Химиком стать или биологом. Или классной портнихой… Нет, с бабьем работать не хотелось. Словом, пока что правильного дела для себя она не находила. Но одна занятная мысль вдруг запала в голову, и она начала к ней потихонку привыкать, очень осторожно… И это уж будет точно для себя… Прежде такое ей в голову не приходило…
Еще через три дня Нора сползла с совершенно опустевшей кровати и пошла прощаться. Мзия поцеловала ее, просила приходить, не забывать. Тетка была потрясающая – ни одним словом о Тенгизе не обмолвилась! Нора оценила.
Из замкнутого двора вышла через Знаменку к Арбатской площади. Все рядом. Шла Нора медленно, потому что – оказалось – сил совсем нет. Мелкий дождь висел в воздухе. Миновала Арбатскую площадь, подошла к дому. У подъезда встретила соседку Ольгу Петракову с коляской. Помогла втащить ее в лифт. Соседка была немолодая, за сорок, у нее была довольно большая девочка, лет пятнадцати, и вот еще образовался новый ребенок.
– Чего так смотришь? Это внучка моя. Наташка наша родила. Ты что, не знала, что ли? Весь дом знает!
Понятно, блядовитая школьница принесла в подоле. В девятом, что ли, классе. Интересно. И я в девятом классе… супермена нашла… Никиту Трегубского. Потому что я была смелая и бесстыжая. И гордая. Но рожать? В то время скорее аборт бы сделала!
Нора заглянула в коляску – один нос торчал из розовой шапки.
– Да чего хорошенького? Вылитый отец! Смотри, носешник какой! Армянский! – и, задержав рукой съезжавшиеся двери, закончила: – Там вся семья просто на пупе вертится, что значит – армяне!
Нора поднималась на четвертый этаж и, когда подошла к своей двери, уже твердо знала, что теперь устроит себе такую интересную жизнь, какой прежде не было.
Дверь в квартиру была заперта на оба замка – значит, приезжала мама. Сама Нора обычно запирала только на нижний. Мама с мужем Андреем Ивановичем в Москве появлялись редко. В кухне на столе лежала записка: “Нора, тебе звонила Анастасия Ильинична, Перчихина и Чипа. Позвони. Мы будем в пятницу вечером, останемся на субботу. Целую. Мама”.
Непонятно было только, какая это пятница – прошлая или позапрошлая. И дни недели, и числа совершенно выпали из головы.
Не заходя в свою комнату, полезла в ванну. Долго отмокала. Даже задремала. Тенгиз все пытался прорваться к ней в полусон, напомнить о себе, Нора его гнала прочь. Тогда он подослал Антона Павловича с его сепиевыми сестрами, и это было его ошибкой, потому что три сестры, унылые и несчастные, выталкивали ее в жесткую жизнь без сантиментов, с задачами и решениями… И она заторопилась, поднялась из остывающей воды, включила очень горячий душ.
“У меня новый проект”, – сказала она себе, выпрыгнула из ванной, растерлась махровым халатом, потому что чистое полотенце забыла взять, и почувствовала сильный голод.
“Сегодня никак не может быть пятница, скорее, среда. Сейчас сбегаю в «Кишку», – так называли продовольственный магазин с длинным торговым залом, у Никитских ворот, – куплю еды и позвоню Вите. Верный, верный Витася! Шуточный муж, с которым ни дня вместе не прожили. Да и невозможно. Гений, аутист, сумасшедший. Поженились сразу после школы… И никакой любви – один расчет. Вернее, глупая месть. Что кому хотела доказать? Никите Трегубскому… Встретила его лет через пять в кафе «Синяя птица», он подошел, шевеля плечами, спортивной походкой, как будто вчера расстались, как ни в чем не бывало… Боже, какой идиот! Манекен пластмассовый! Во что влюбилась, идиотка? И что с этим поделать? Тенгиз, тоже суперменская порода! Хотя и другого рода… Гормоны чертовы! Новый проект! Новый проект! Витя, Витася!”
Позвонила. Подошла Варвара Васильевна, сразу трубку передала сыну. Разговаривать не стала. Свекровь Нору ненавидела, сильно и глупо. Они все-таки оба здорово не в порядке – и мать, и сын. В разном жанре.
– Придешь, Витася? Вечером?
– Приду…
“Может, я плохо придумала? Но ведь вышла я за него зачем-то замуж? Попробую. Нет, все правильно. Вдруг гения рожу?.. И тогда эта детская глупость будет оправдана…”
К вечеру дождь усилился. Нора надела куртку с капюшоном и побежала в “Кишку” покупать сосиски… Мужа кормить.
Прошел год с тех пор, как Тенгиз уехал, даже больше. Нора поменяла в жизни все, дотла. Хотела, чтобы не осталось следов от прошлого, чтоб никогда больше не случалось таких пожаров, потопов, землетрясений, потому что надо жить, надо выжить, а Тенгиз уезжает всегда, уезжает навсегда… со своей небритой щекой, с рукой скульптурной, как у Давида Микеланджело, с неправильным прикусом, запахом деревенского табака, с узкими бедрами и тощими, как у собаки, ногами, и никогда, никогда больше не удастся сыграть этот великий, убийственный спектакль…
Переписка между ними не была принята. Редкие телефонные звонки в одну сторону – от Тенгиза к Норе. То ли он оберегал от нее свою тбилисскую жизнь, то ли все их долголетние отношения были взяты в скобки как нечто особо ценное и не смешивающееся с потоком неизвестной для Норы Тенгизовой жизни, где были и женщины, и родственные отношения с каким-то крупным криминальным человеком, который иногда вытаскивал его из неприятностей… Единственное письмо, которое Нора получила от Тенгиза, пришло через полгода после его отъезда, после его месячного пребывания в Польше, в лаборатории Ежи Гротовского. Письмо было коряво написано на оберточной как будто бумаге, коричневатой, с виду старой. Он сообщал ей, что поменял веру, все прежнее разбито, а обломки оказались лучше целого… “Надо поговорить” – было нацарапано внизу. Но разговор этот состоялся только через два года.
Юрик уже ходил, покачиваясь и падая на попку.
Спасибо моей милейшей подруге Армине за этот бесценный подарок!
Мое знакомство с косметикой L’OCCITANE произошло давно, но именно во время беременности, я возвратилась к этим щадящим кожу и обоняние баночкам, причем их упаковка меня всегда радовала, ведь она яркая, позитивная и экологически чистая, а значит заряжает позитивом!
С сегодняшнего дня я буду делиться с Вами волшебными историями этого бренда, а также его продукцией, которая имеет натуральную основу, а также умеет творить чудеса.
Итак…полетели!
23-летний Оливье Боссан (Olivier Baussan), не имевший ничего, кроме дистиллятора, маленького грузовика и арсенала знаний о растениях, получает эфирное масло из розмарина, которое продает на местных провансальских рынках. Так начинается путешествие L’OCCITANE…
У Оливье появляется идея возродить искусство изготовления марсельского мыла на старой мыловаренной фабрике.
В 1977 году L’OCCITANE собирает свой первый урожай лаванды, ароматного знакового символа Прованса.
Вскоре, изучая мир в поисках новых компонентов и традиционных технологий, Оливье узнает о женщинах, которые производят масло карите в африканской стране Буркина-Фасо. Узнав о невероятных питательных свойствах масла, он делает большой заказ и возвращается в Прованс. Так начался проект в Буркина-Фасо.
В 1981 году происходит открытие первой фабрики и магазина L’OCCITANE в одной из коммун Прованса — Вольксе.
А в 1990 году L’OCCITANE начинает торговать духами, купив баржу для доставки продукции и распространения ароматов из провансальских садов.
В 1992 году — открытие первого бутика L’OCCITANE в Париже на Рю Вавен, а в 1996 бутики L’OCCITANE открываются в Нью-Йорке и Гонконге
Чувственный во всех смыслах бренд L’OCCITANE одним из первых использует печать Брайля на упаковках своих средств.
В конце 90-ых L’OCCITANE открывает свой первый бутик в Японии.
L’OCCITANE начинает сотрудничать с ОРБИС, международной неправительственной организацией по поддержке слепых и слабовидящих людей.
В начале 2000-ых происходит открытие первого спа-салона L’OCCITANE в Сан-Паулу, Бразилия.
В 2002 году — Международный запуск коллекции средств по уходу за кожей Иммортель.
В 2006 -Учреждение Фонда L’OCCITANE с двумя долгосрочными целями: поддержка слепых людей и экономической эмансипации женщин.
Заботясь о своих клиентах и окружающей среде, L’OCCITANE начинает выпускать экологичную упаковку в виде сменных блоков.
Фонд L’OCCITANE начинает сотрудничать с организацией Aide et Action, чтобы поддержать образовательные центры для женщин в Буркина-Фасо.
В 2011 году Крем Божественный Иммортель получает премию «Лучший антивозрастной крем» после потребительских испытаний, организованных изданием «Библия красоты (средства против старения)».
Новогодняя тема у меня в блоге продолжается и, чтобы передать Вам праздничное настроение, хочется поделиться работами одной очень талантливой девушки. Мариам Балахчян- так зовут девушку, у которой золотые руки, и она занимается декорированием. Особенно мне интересны ее работы, сделанные из бумаги. Тенденция декорирования бумагой была замечена мною у любимых брендов давно, особенно мне понравилась идея у Chanel, но в Ереване это пока что новый способ, поэтому думаю очень актуальный,
Мариам вырезает великолепные кружева из бумаги, цветы, люстру из бабочек, елочки. А к новогодним праздникам она предлагает нам волшебные елочки и украшения для них, гирлянды и венки из еловых шишек, пряностей и других материалов.
Всего не перечесть, поэтому предлагаю посмотреть и если понравится купить, вот здесь:
О том, что у грузин свой, ни с чем не сравнимый стиль, я знала еще с детства, ведь одевались они со вкусом и стильно можно сказать всегда. Поэтому в своем блоге я буду очень много страниц посвящать грузинской моде.
История Грузинских Домов Моды начинается в 1949 году. С годами вкус и стиль словно передавались по наследству. Поэтому, на сегодняшний день грузинская мода стала актуальной не только на постсоветском пространстве, но и в Европе.
Неудивительно, что грузины умеют диктовать моду, ведь уроженец Грузии Демна Гвасалия недавно стал креативным директором Balenciaga, а Давид Кома уже почти два года главный дизайнер Дома Mugler. Темные цвета, удлиненный свободный силуэт, комфортная обувь — вот как звучит грузинская мелодия моды.
Один из таких домов моды — это бренд MATERIEL, который сотрудничает с несколькими талантливыми грузинскими дизайнерами. Дом основан в 2003 году. И на сегодняшний день бренд MATÉRIEL работает с такими талантливыми дизайнерами, как Lika Chitaia, George Keburia, Tiko Paksashvili и Aleksandre Akhalkatsishvili.
Спешу поделиться хорошей новостью с армянскими модницами. В нашей столице открылся бутик, в котором представлены несколько грузинских дизайнеров.
Хозяйка бутика, женщина со вкусом и не признающая вычурность в одежде, влюблена в грузинскую моду и свою любовь делит сегодня с нами.
Остановлюсь на первом дизайнере, одежда которого доминирует в армянском бутике Matteriel.
Aleksandre Akhalkatsishvili – молодой дизайнер, окончивший Fashion Design BA и тбилисскую академию искусств. Победитель Tbilisi Fashion Week Newcomers и один из победителей Be Next Fashion Designer contest.
Любимый цвет — черный, с котором у грузин трепетные отношения, пожалуй, занимает главную роль в коллекции. Но, здесь черный гармонирует с белым и серым. Пальто и платья с запахом, широкие брюки в пол и однотонные платья-водолазки станут отличной базой гардероба для любой женщины. Разбавляют некую простоту неожиданные детали — вырезы на плечах, рукава необычного для пальто кроя или аппликации. И это надо увидеть и потрогать, ведь ткани фактурные и очень легкие, фотографии не смогут передать их истинной красоты.
Поэтому, всех модниц приглашаю в мир настоящей грузинской моды по адресу: Туманяна 21 в Matteriel (Телефон:010 52 82 93 ).
