Когда рядом настоящий мужчина – разумный, уравновешенный и самодостаточный.
Когда подруги – верные, а не заклятые.
Когда может позволить себе сушить волосы на солнце и нежиться в его пятнах.
Когда не страшится одиночества и может быть сама собой.
Не скрывает свой возраст и не боится взрослеть.
Когда не становится жертвой собственной наивности, неопытности или глупости.
Когда сознательно выбирает жизнь в родном городе.
Когда любит, вьет гнездо и делает головокружительную карьеру в Ереване – городе, насквозь пропитанном тестостероном.
Сильная женщина хочет нежного прикосновения, жаждет тактильного контакта с бархатным мехом, защиты от озорного бриза с окружающих Ереван горных хребтов, восхищения в глазах мужчин и брони от холодных взглядов завистливых соперниц, хочет светиться в ярких огнях большого города, выглядеть трогательно хрупкой в стильной шубке, подбирать старинные украшения к драгоценным мехам и будить страсть, небрежно обнажив покрытую ими кожу.
Фрейд умер, не найдя ответа на один вопрос, – чего хотят женщины? BRASCHI знает –женщины хотят блистать в нестандартных мехах этого итальянского модного дома. А чего хочет женщина, того хочет Бог! #WhatWomenWant #BRASCHI #ЕреванскиеПиЖены
В Армении только фирменный салон меховых изделий ELLADE вот уже три года является единственным официальным представителем компании BRASCHI. Самый лучший совет: не искать этого производителя в сторонних магазинах, а посетить фирменный магазин в Ереване.
Несколько лет тому назад, осматривая Собор Парижской Богоматери или, выражаясь точнее, обследуя его, автор этой книги обнаружил в темном закоулке одной из башен следующее начертанное на стене слово:
‘АМАГКН (рок)
Эти греческие буквы, потемневшие от времени и довольно глубоко врезанные в камень, некие свойственные готическому письму признаки, запечатленные в форме и расположении букв, как бы указывающие на то, что начертаны они были рукой человека средневековья, и в особенности мрачный и роковой смысл, в них заключавшийся, глубоко поразили автора.
Он спрашивал себя, он старался постигнуть, чья страждущая душа не пожелала покинуть сей мир без того, чтобы не оставить на челе древней церкви этого стигмата преступлений или несчастья.
Позже эту стену (я даже точно не припомню, какую именно) не то выскоблили, не то закрасили, и надпись исчезла. Именно так в течение вот уже двухсот лет поступают с чудесными церквами средневековья. Их увечат как угодно — и изнутри и снаружи. Священник их перекрашивает, архитектор скоблит; потом приходит народ и разрушает их.
И вот ничего не осталось ни от таинственного слова, высеченного в стене сумрачной башни собора, ни от той неведомой судьбы, которую это слово так печально обозначало, — ничего, кроме хрупкого воспоминания, которое автор этой книги им посвящает. Несколько столетий тому назад исчез из числа живых человек, начертавший на стене это слово; исчезло со стены собора и само слово; быть может, исчезнет скоро с лица земли и сам собор.
Это слово и породило настоящую книгу.
Март 1831
Собор Богоматери
Собор Парижской Богоматери еще и теперь являет собой благородное и величественное здание. Но каким бы прекрасным собор, дряхлея, ни оставался, нельзя не скорбеть и не возмущаться при» виде бесчисленных разрушений и повреждений, которые и годы и люди нанесли почтенному памятнику старины, без малейшего уважения к имени Карла Великого, заложившего первый его камень, и к имени Филиппа-Августа, положившего последний.
На челе этого патриарха наших соборов рядом с морщиной неизменно видишь шрам. Тетрил edax, homo edacior [34], что я охотно перевел бы так: «Время слепо, а человек невежествен».
Если бы у нас с читателем хватило досуга проследить один за другим все следы разрушения, которые отпечатались на древнем храме, мы бы заметили, что доля времени ничтожна, что наибольший вред нанесли люди, и главным образом люди искусства. Я вынужден упомянуть о «людях искусства», ибо в течение двух последних столетий к их числу принадлежали личности, присвоившие себе звание архитекторов.
Прежде всего — чтобы ограничиться наиболее яркими примерами — следует указать, что вряд ли в истории архитектуры найдется страница прекраснее той, какою является фасад этого собора, где последовательно и в совокупности предстают перед нами три стрельчатых портала; над ними — зубчатый карниз, словно расшитый двадцатью восемью королевскими нишами, громадное центральное окно-розетка с двумя другими окнами, расположенными по бокам, подобно священнику, стоящему между дьяконом и иподьяконом; высокая изящная аркада галереи с лепными украшениями в форме трилистника, поддерживающая на своих тонких колоннах тяжелую площадку, и, наконец, две мрачные массивные башни с шиферными навесами. Все эти гармонические части великолепного целого, воздвигнутые одни над другими и образующие пять гигантских ярусов, спокойно развертывают перед нашими глазами бесконечное разнообразие своих бесчисленных скульптурных, резных и чеканных деталей, в едином мощном порыве сливающихся с безмятежным величием целого. Это как бы огромная каменная симфония; колоссальное творение и человека и народа, единое и сложное, подобно Илиаде и Романсеро, которым оно родственно; чудесный итог соединения всех сил целой эпохи, где из каждого камня брызжет принимающая сотни форм фантазия рабочего, направляемая гением художника; словом, это творение рук человеческих могуче и преизобильно, подобно творению бога, у которого оно как будто заимствовало двойственный его характер: разнообразие и вечность.
То, что мы говорим здесь о фасаде, следует отнести и ко всему собору в целом, а то, что мы говорим о кафедральном соборе Парижа, следует сказать и обо всех христианских церквах средневековья. Все в этом искусстве, возникшем само собою, последовательно и соразмерно. Смерить один палец ноги гиганта — значит определить размеры всего его тела.
Но возвратимся к этому фасаду в том его виде, в каком он нам представляется, когда мы благоговейно созерцаем суровый и мощный собор, который, по словам его летописцев, наводит страх — quae mole sua terrorem incutit spectantibus. [35]
Ныне в его фасаде недостает трех важных частей: прежде всего крыльца с одиннадцатью ступенями, приподнимавшего его над землей; затем нижнего ряда статуй, занимавших ниши трех порталов; и, наконец, верхнего ряда изваяний, некогда украшавших галерею первого яруса и изображавших двадцать восемь древних королей Франции, начиная с Хильдеберта и кончая Филиппом-Августом, с державою в руке.
Время, медленно и неудержимо поднимая уровень почвы Сите, заставило исчезнуть лестницу. Но, дав поглотить все растущему приливу парижской мостовой одну за другой эти одиннадцать ступеней, усиливавших впечатление величавой высоты здания, оно вернуло собору, быть может, больше, нежели отняло: оно придало его фасаду темный колорит веков, который претворяет преклонный возраст памятника в эпоху наивысшего расцвета его красоты.
Но кто низвергнул оба ряда статуй? Кто опустошил ниши? Кто вырубил посреди центрального портала новую незаконную стрельчатую арку? Кто отважился поместить туда безвкусную, тяжелую резную дверь в стиле Людовика XV рядом с арабесками Бискорнета?.. Люди, архитекторы, художники наших дней.
А внутри храма кто низверг исполинскую статую святого Христофора, столь же прославленную среди статуй, как большая зала Дворца правосудия среди других зал, как шпиц Страсбургского собора среди колоколен? Кто грубо изгнал из храма множество статуй, которые населяли промежутки между колоннами нефа и хоров, — статуи коленопреклоненные, стоявшие во весь рост, конные, статуи мужчин, женщин, детей, королей, епископов, воинов, каменные, мраморные, золотые, серебряные, медные, даже восковые?.. Уж никак не время.
А кто подменил древний готический алтарь, пышно уставленный раками и ковчежцами, тяжелым каменным саркофагом, украшенным головами херувимов и облаками, похожим на попавший сюда архитектурный образчик церкви Валь-де-Грас или Дома инвалидов? Кто так нелепо вделал в плиты карловингского пола, работы Эркандуса, этот тяжелый каменный анахронизм? Не Людовик ли XIV, исполнивший желание Людовика XIII?
Кто заменил холодным белым стеклом цветные витражи, притягивавшие восхищенный взор наших предков то к розетке главного портала, то к стрельчатым окнам алтаря? И что сказал бы какой-нибудь причетник XIV века, увидев эту чудовищную желтую замазку, которой наши вандалы-архиепископы запачкали собор? Он вспомнил бы, что именно этой краской палач отмечал дома осужденных законом, он вспомнил бы отель Пти-Бурбон, в ознаменование измены коннетабля также вымазанный той самой желтой краской, которая, по словам Соваля, была «столь крепкой и доброкачественной, что еще более ста лет сохраняла свою свежесть». Причетник решил бы, что святой храм осквернен, и в ужасе бежал бы.
А если мы, минуя неисчислимое множество мелких проявлений варварства, поднимемся на самый верх собора, то спросим себя: что сталось с очаровательной колоколенкой, опиравшейся на точку пересечения свода, столь же хрупкой и столь же смелой, как и ее сосед, шпиц Сент-Шапель (тоже снесенный)? Стройная, остроконечная, звонкая, ажурная, она, далеко опережая башни, так легко вонзалась в ясное небо! Один архитектор (1787), обладавший непогрешимым вкусом, ампутировал ее, а чтобы скрыть рану, счел вполне достаточным наложить на нее свинцовый пластырь, напоминающий крышку котла.
Таково было отношение к дивным произведениям искусства средневековья почти всюду, особенно во Франции. На его руинах можно различить три вида более или менее глубоких повреждений: прежде всего бросаются в глаза те из них, что нанесла рука времени, там и сям неприметно выщербив и покрыв ржавчиной поверхность зданий; затем на них беспорядочно ринулись полчища политических и религиозных смут, — слепых и яростных по своей природе, которые растерзали роскошный скульптурный и резной наряд соборов, выбили розетки, разорвали ожерелья из арабесок и статуэток, уничтожили изваяния — одни за то, что те были в митрах, другие за то, что их головы венчали короны; довершили разрушения моды, все более вычурные и нелепые, сменявшие одна другую при неизбежном упадке зодчества, после анархических, но великолепных отклонений эпохи Возрождения.
Моды нанесли больше вреда, чем революции. Они врезались в самую плоть средневекового искусства, они посягнули на самый его остов, они обкорнали, искромсали, разрушили, убили в здании его форму и символ, его смысл и красоту. Не довольствуясь этим, моды осмелились переделать его заново, на что все же не притязали ни время, ни революции. Считая себя непогрешимыми в понимании «хорошего вкуса», они бесстыдно разукрасили язвы памятника готической архитектуры своими жалкими недолговечными побрякушками, мраморными лентами, металлическими помпонами, медальонами, завитками, ободками, драпировками, гирляндами, бахромой, каменными языками пламени, бронзовыми облаками, дородными амурами и пухлыми херувимами, которые, подобно настоящей проказе, начинают пожирать прекрасный лик искусства еще в молельне Екатерины Медичи, а два века спустя заставляют это измученное и манерное искусство окончательно угаснуть в будуаре Дюбарри.
Итак, повторим вкратце то, на что мы указывали выше: троякого рода повреждения искажают облик готического зодчества. Морщины и наросты на поверхности — дело времени. Следы грубого насилия, выбоины, проломы дело революций, начиная с Лютера и кончая Мирабо. Увечья, ампутации, изменения в самом костяке здания, так называемые «реставрации» — дело варварской работы подражавших грекам и римлянам ученых мастеров, жалких последователей Витрувия и Виньоля. Так великолепное искусство, созданное вандалами, было убито академиками. К векам, к революциям, разрушавшим по крайней мере беспристрастно и величаво, присоединилась туча присяжных зодчих, ученых, признанных, дипломированных, разрушавших сознательно и с разборчивостью дурного вкуса, подменяя, к вящей славе Парфенона, кружева готики листьями цикория времен Людовика XV. Так осел лягает умирающего льва. Так засыхающий дуб точат, сверлят, гложут гусеницы.
Как далеко то время, когда Робер Сеналис, сравнивая Собор Парижской Богоматери с знаменитым храмом Дианы в Эфесе, «столь прославленным язычниками» и обессмертившим Герострата, находил галльский собор великолепней по длине, ширине, высоте и устройству»! [36]
Собор Парижской Богоматери не может быть, впрочем, назван законченным, цельным, имеющим определенный характер памятником. Это уже не храм романского стиля, но это еще и не вполне готический храм. Это здание промежуточного типа. В отличие от Турнюсского аббатства Собор Парижской Богоматери лишен суровой, мощной ширины фасада, круглого и широкого свода, леденящей наготы, величавой простоты надстроек, основанием которых является круглая арка, тора.)
Он не похож и на собор в Бурже — великолепное, легкое, многообразное, пышное, все ощетинившееся остриями стрелок произведение готики. Нельзя причислить собор и к древней семье мрачных, таинственных, приземистых и как бы придавленных полукруглыми сводами церквей, напоминающих египетские храмы, за исключением их кровли, сплошь эмблематических, жреческих, символических, орнаменты которых больше обременены ромбами и зигзагами, нежели цветами, больше цветами, нежели животными, больше животными, нежели людьми; являющихся творениями скорее епископов, чем зодчих; служивших примером первого превращения того искусства, насквозь проникнутого теократическим и военным духом, которое брало свое начало в Восточной Римской империи и дожило до времен Вильгельма Завоевателя. Нельзя также отнести наш собор и к другой семье церквей, высоких, воздушных, с изобилием витражей, смелых по рисунку; общинных и гражданских, как символы политики, свободных, прихотливых и необузданных, как творения искусства; служивших примером второго превращения зодчества, уже не эмблематического и жреческого, но художественного, прогрессивного и народного, начинающегося после крестовых походов и заканчивающегося в царствование Людовика XI. Таким образом. Собор Парижской Богоматери — не чисто романского происхождения, как первые, и не чисто арабского, как вторые.
Это здание переходного периода. Не успел саксонский зодчий воздвигнуть первые столбы нефа, как стрельчатый свод, вынесенный из крестовых походов, победоносно лег на широкие романские капители, предназначенные поддерживать лишь полукруглый свод. Нераздельно властвуя с той поры, стрельчатый свод определяет формы всею собора в целом. Непритязательный и скромный вначале, этот свод разворачивается, увеличивается, но еще сдерживает себя, не дерзая устремиться остриями своих стрел и высоких арок в небеса, как он сделал это впоследствии в стольких дивных соборах. Его словно стесняет соседство тяжелых романских столбов.
Однако изучение этих зданий переходного периода от романского стиля к готическому столь же важно, как и изучение образцов чистого стиля. Они выражают собою тот оттенок в искусстве, который без них был бы для нас утрачен. Это — прививка стрельчатого свода к полукруглому.
Собор Парижской Богоматери как раз и является примечательным образцом подобной разновидности. Каждая сторона, каждый камень почтенного памятника — это не только страница истории Франции, но и истории науки и искусства. Укажем здесь лишь на главные его особенности. В то время как малые Красные врата по своему изяществу почти достигают предела утонченности готического зодчества XV столетия, столбы нефа по объему и тяжести напоминают еще здание аббатства Сен-Жермен-де-Пре времен каролингов, словно между временем сооружения врат и столбов лег промежуток в шестьсот лет. Все, даже герметики, находили в символических украшениях главного портала достаточно полный обзор своей науки, совершенным выражением которой являлась церковь СенЖак-де-ла-Бушри. Таким образом, романское аббатство, философическая церковь, готическое искусство, искусство саксонское, тяжелые круглые столбы времен Григория VII, символика герметиков, где Никола Фламель предшествовал Лютеру, единовластие папы, раскол церкви, аббатство Сен-Жермен-де-Пре, и Сен-Жак-дела-Бушри все расплавилось, смешалось, слилось в Соборе Парижской Богоматери. Эта главная церковь, церковь-прародительница, является среди древних церквей Парижа чем-то вроде химеры: у нее голова одной церкви, конечности другой, торс третьей и чтото общее со всеми.
Повторяем: эти постройки смешанного стиля представляют немалый интерес и для художника, и для любителя древностей, и для историка. Подобно следам циклопических построек, пирамидам Египта и гигантским индусским пагодам, они дают почувствовать, насколько первобытно искусство зодчества; они служат наглядным доказательством того, что крупнейшие памятники прошлого — это не столько творения отдельной личности, сколько целого общества; это скорее следствие творческих усилий народа, чем яркая вспышка гения, это осадочный пласт, оставляемый после себя нацией; наслоения, отложенные веками, гуща, оставшаяся в результате последовательного испарения человеческого общества; словом, это своего рода органическая формация. Каждая волна времени оставляет на памятнике свой намыв, каждое поколение — свой слой, каждая личность добавляет свой камень. Так поступают бобры, так поступают пчелы, так поступают и люди. Величайший символ зодчества, Вавилон, представлял собою улей.
Великие здания, как и высокие горы — творения веков. Часто форма искусства успела уже измениться, а они все еще не закончены, pendent opera interrupta [37] тогда они спокойно принимают то направление, которое избрало искусство. Новое искусство берется за памятник в том виде, в каком его находит, отражается в нем, уподобляет его себе, продолжает согласно своей фантазии и, если может, заканчивает его. Это совершается спокойно, без усилий, без противодействия, следуя естественному, бесстрастному закону. Это черенок, который привился, это сок, который бродит, это растение, которое принялось. Поистине в этих последовательных спайках различных искусств на различной высоте одного и того же здания заключается материал для многих объемистых томов, а нередко и сама всемирная история человечества. Художник, личность, человек исчезают в этих огромных массах, не оставляя после себя имени творца; человеческий ум находит в них свое выражение и свой общий итог. Здесь время зодчий, а народ — каменщик.
Рассматривая лишь европейское, христианское зодчество, этого младшего брата огромных каменных кладок Востока, мы видим пред собой исполинское образование, разделенное на три резко отличных друг от друга пояса: пояс романский [38], пояс готический и пояс Возрождения, который мы охотно назовем греко-римским. Романский пласт, наиболее древний и глубокий, представлен полукруглым сводом, который вновь появляется перед нами в верхнем новом пласте эпохи Возрождения, поддерживаемый греческой колонной. Между ними лежит пласт стрельчатого свода. Здания, относящиеся только к одному из этих трех наслоений, совершенно отличны от других, закончены и едины. Таковы, например, аббатство Жюмьеж, Реймский собор, церковь Креста господня в Орлеане. Но эти три пояса, как цвета в солнечном спектре, соединяются и сливаются по краям. Отсюда возникли памятники смешанного стиля, здания различных оттенков переходного периода. Среди них можно встретить памятник романский по своему основанию, готический по средней части, греко-римский — по куполу. Это объясняется тем, что он строился шестьсот лет. Впрочем, подобная разновидность встречается редко. Образчиком такого здания служит главная башня замка Этамп. Чаще других встречаются памятники двух формаций. Таков Собор Парижской Богоматери — здание со стрельчатым сводом, которое первыми своими столбами внедряется в тот же романский слой, куда погружены и портал Сен-Дени и неф церкви Сен-Кермен-деПре. Такова прелестная полуготическая зала капитула Бошервиля, до половины охваченная романским пластом. Таков кафедральный собор в Руане, который был бы целиком готическим, если бы острие его центрального шпиля не уходило в эпоху Возрождения. [39]
Впрочем, все эти оттенки и различия касаются лишь внешнего вида здания. Искусство меняет здесь только оболочку. Самое же устройство христианского храма остается незыблемым. Внутренний остов его все тот же, все то же последовательное расположение частей. Какой бы скульптурой и резьбой ни была изукрашена оболочка храма, под нею всегда находишь, хотя бы в зачаточном, начальном состоянии, римскую базилику. Она располагается на земле по непреложному закону. Это все те же два нефа, пересекающихся в виде креста, верхний конец которого, закругленный куполом, образует хоры; это все те же постоянные приделы для крестных ходов внутри храма или для часовен — нечто вроде боковых проходов, с которыми центральный неф сообщается через промежутки между колоннами. На этой постоянной основе бесконечно варьируется число часовен, порталов, колоколен, шпилей, следуя за фантазией века, народа и искусства. Предусмотрев богослужебный чин и обеспечив его соблюдение, зодчество в остальном поступает, как ему вздумается. Изваяния, витражи, розетки, арабески, резные украшения, капители, барельефы — все это сочетает оно по своему вкусу и по своим правилам. Отсюда проистекает изумительное внешнее разнообразие подобного рода зданий, в основе которых заключено столько порядка и единства. Ствол дерева неизменен, листва прихотлива.
Наш гастрономический обозреватель Анна Мазманян рассказала о II Международном фестивале гастрономического туризма в Дагестане. Делегация Армении в лице , Седрака Мамуляна Սեդրակ Մամուլյան, Юра Саргсян (Yura Sargsyan), Едуарда Симоняна, Гарика Варданяна и Армена Кефиляна завоевала 2 золотые, 1 серебряную, 3 бронзовые медали! Послы армянской кухни и гастрономического наследия достойно представили страну!
Мой хороший друг, знойный итальянец Маурицио Браски, который в прошлом году по приглашению бутика меховых изделий ELLADE , посетил Армению
http://trendlibrary.am/?s=braschi, познакомился с жаркими армянским женщинами, в этом году свою коллекцию посвятил эпохе конца 60-х и начала 70-х. И совсем скоро, наше сотрудничество с моим любимым брендом меховых изделий продолжится, и, как говорится в русской пословице «Готовь сани летом», я помогу Вам заранее подготовиться к красивой зиме 2020 года! Снег, с моей стороны, обещаю!
Маурицио Браски сам активно принимает участие на всех стадиях производства, начиная от выбора материала на аукционах до принятий решений по разработке дизайна. Именно его высокие стандарты и профессионализм принесли всемирную известность бренду.
Благодаря самоотверженности и любви к своему делу Маурицио и его команды, коллекции Braschi стали признаваться и цениться во всем мире. Лидеры рынка, они отличаются оригинальностью, свежими идеями и всегда актуальными моделями коллекций, также как непревзойденным мастерством воплощения каждой детали и сырьем самого безупречного качества.
Сегодня в основе коллекций Braschi — такие меха, как североамериканская норка и скандинавская лиса, канадская шиншилла, российский соболь, лично отобранные Маурицио Браски. Ежегодно коллекции бренда представлены на международных выставках меховых изделий в Милане, Гонконге, Пекине и Москве. Качественное производство и грамотная сеть распространения помогли сделать бренд Braschi известным во всем мире, от России до Объединенных Арабских Эмиратов, от Казахстана до Германии.
На Миланской неделе моды Braschi показал свою интерпретацию трендов эпохи диско: броские сочетания ярких цветов , элегантные приглушенные оттенки бежевого и хаки и расслабленные гламурные образы для настоящих див. Новая коллекция Braschi послужит верным ориентиром для тех, кто хочет разнообразить свой гардероб винтажным шиком, но и выглядеть современно. Коллекция насыщена геометрическими и цветочными вставками! И 70-е были, есть и должны оставаться в наших гардеробах еще не один сезон.
Вдохновением для нового сезона по служили работы французского художника Виктора Вазарели, известного представителя направления «поп-арт» в искусстве. Отсюда – переплетение цветовых комбинаций, затейливые узоры на силуэтах из 70-х и яркие вставки в виде контрастных ромбов. Коллекция придется по душе тем, кто предпочитает натуральный мех: здесь можно найти жилеты, шубы и мягкие пальто оттенков охры и вина, а также приглушенной голубой палитры и универсальных песочных оттенков. Оценить новую коллекцию вскоре сможете и Вы!
В последние годы модная индустрия в постсоветских странах по-настоящему раскрывает свою идентичность. Армянские дизайнеры сейчас, пожалуй, идут в авангарде этого нового движения. Им удается делать по-европейски модную одежду, порой с армянским акцентом, в которой чувствуется и что-то от величия армянской живописи, и от могущественного армянского пейзажа, и от символики Великой Каменной страны.
Органичнее всего его одежда смотрится в урбанистических местах Еревана и природных пейзажах родной страны, поэтому я решила показать Вам фотографии последней коллекции.
Нарек словно «пишет» вещи при помощи прямых линий, явное предпочтение отдавая пальто и платьям А-силуэта, и одежда порой кажется в буквальном смысле нарисованной, а не сшитой. Эту иллюзию создают и поддерживают четкие контрастные линии, подчеркивающие края и углы, — благодаря этой обводке, похожей на карандашную, реальные объемы вещей маскируются, визуально их уплощая. Пользуясь приемами графического дизайнера, дизайнер создает одежду, которую приятно и комфортно носить.
Японские дни красоты в Ереване проходят уже второй раз, и, конечно, я не могла пропустить такое событие, особенно учитывая тот факт, что в бутике моих друзей HERMITAGE эксклюзивно представлена одна из самых старых марок профессиональной косметики Sensai. Из всего объема информации я выбрала для вас интересные факты, которыми о мной поделилась гуру косметической индустрии Страны восходящего солнца — Лена.
Еще с давних времен японцы научились видеть красоту не только в виде внешней оболочки, но и как глубинную, внутреннюю чистоту, честность и дисциплинированность. «Красота в стиле SENSAI» ассоциируется именно с этим царством полного совершенства, высочайшего качества, комфорта и роскоши – истинно японских ценностей, достигаемых лишь посредством бережного внимания к каждой детали.
История бренда началась в мае 1887г. Тогда это была небольшая компания, занимающаяся продажей хлопковой нити. В 1908 году сфера деятельности компании была расширена до торговли и производства шелком. Название компании происходит от слияния слова «kane» – колокольчик, который являлся символом компании, и «boseki» – прядильная фабрика.
Косметика Kanebo Sensai производится по старинным рецептам, которые держатся в строжайшем секрете. Известно только то, что для изготовления кремов используются исключительно природные ингредиенты, например, фиброины шелка и вытяжка из шелка, которая наполняет кожу влагой.
Сегодня все уже знают, что шелк обладает непревзойденными увлажняющими свойствами. Но поводом к применению этого компонента в косметике стал визит в 1930 г. г-на Санджи Муто, управляющего текстильной компанией Кanebo, на фабрику. Он отметил, что руки женщин, работающих на мануфактуре, выглядели невероятно гладкими и ухоженными. Именно этот случай послужил началом исследований особенностей шелка и его воздействия на кожу, которые привели к открытию фиброина – вещества, способного удерживать в коже в семь раз больше влаги. В последующие годы компания Kanebo разработала и применила большое количество инновационных технологий использования шелка, заложив основы успешной компании, которая существует по сей день.
В основу качества SENSAI включено воздействие средств на клеточном уровне. За счет своих передовых и инновационных ингредиентов растительного происхождения, восстанавливается потенциал клеточной памяти. Тем самым он заставляет уставшие клетки зрелой кожи работать с новой силой, в свою очередь клетки молодой кожи защищает от негативного воздействия окружающей среды.
Научно-исследовательские лаборатории компании разрабатывают косметические средства согласно собственным традициям, избавляя от необходимости копировать продукты или опираться на достижения других производителей. Так в лабораториях Kanebo был разработан свой способ эмульсификации. Это подлинная технология XXI века, которая дает возможность создавать такие частицы, которые проникают глубоко в кожу. Компания также запатентовала и с успехом использует новейшую технологию, которая позволяет включать в состав косметики лишь растительные компоненты без потери их удивительных свойств. К минимуму сведено использование консервантов – ничего лишнего, дабы не нарушить уникальную композицию, исключительную формулу косметических средств.
Вчера мы с моими новыми подругами провели церемонию ухода для сияющей кожи в кабине красоты HERMITAGE.
Шелковистая, гладкая кожа – главная цель, к которой стремиться SENSAI. Для достижения безупречной кожи вам предлагают уникальный трехступенчатый метод ухода за кожей – Saho – это ритуал, сопровождающийся определенными действиями для достижения красивой, ухоженной кожи в короткие сроки. Комплекс последовательных ежедневных процедур происходит в три этапа:
Двойное Очищение, Двойное Увлажнение и Двойное Нанесение средств SENSAI.
Ведущие косметические компании Японии давно выпускают в линейках по уходу два средства для умывания. Первое из них обязательно идет на масляной основе: именно густое масло в составе лучше всего убирает жирные остатки макияжа, бережно заботясь о коже вокруг глаз и губ, несмотря на первичное ощущение перегруженности кожи. Второй этап, когда лицо уже очищено, — кремовая пена для умывания, которую японки взбивают специальной сеточкой. У одной из старейших марок японской косметики Sensai первый этап — это бальзам, превращающийся в масло, а кремовое мыло с увлажняющими компонентами заботится о глубоком очищении.
Вначале следует удалить макияж и поверхностные загрязнения с помощью очищающих средств на основе роскошных масел ( Очищающий гель SENSAI STEP 1 с частицами шелковой пудры), затем с помощью мягких и деликатных мыльных очистителей удалить мертвые клетки эпидермиса (шелковая пудра для пилинга), нанести роскошную увлажняющую пилинг-маску с текстурой крема, которая очищает поры и удаляет омертвевшие клетки, и уже после этого увлажнить кожу, напоив ее лосьоном. По текстуре лосьон напоминает шелковистое молочко. Ultimate The Lotion легко впитывается и не оставляет ощущения пленки на коже. В состав лосьона входит омолаживающий комплекс на основе сакуры, который стимулирует процессы восстановления микроповреждений кожи. Главной особенностью сакуры считается ее способность к постоянному обновлению, поэтому в Японии ее всегда использовали как лекарственное средство. Именно за природную способность к самовосстановлению ученые из лаборатории Sensai сделали ее основой этого лосьона, а затем покрыть легкой вуалью эмульсии или крема для защиты ( эссенция EXTRA INTENSIVE и маска).
Также рекомендую попробовать тренд в косметологии — Нежные патчи для мгновенного восстановления кожи вокруг глаз заряжают энергией и наполняют влагой и сиянием. Благодаря инновационной Технологии Восполнения Энергии уже после одного применения в течении 10 минут кожа преображается: выглядит гладкой шелковистой и сияющей. Последний этап — нанесение крема посредством эксклюзивной техники массажа (крем WRINKLE REPAIR, а также восстанавлищающее средство от морщин COLLAGENERGY).
Остатки крема мы убрали тонкой льняной бумагой Face Fresh Paper от Sensai, которая абсорбирует излишки кожного сала и убирает блеск с лица. В жару это средство быстро матирует лицо, не повреждая макияж. К тому же не занимает много места в сумочке.
Такой метод позволит Вам обрести собственный путь к красоте и стать обладательницей кожи гладкой и сияющей, как драгоценный шелк.
Вкраце расскажу о тех средствах, которые я подобрала себе для легкого дневного ежедневного макияжа:
Основа под макияж с перламутровыми пигментами, совершенствует тон и текстуру кожи, наполняя светом и сиянием изысканного шелка, а увлажняющая формула сохраняет свежесть макияжа в течении всего дня. Обладает фактором защиты SPF 10.
Легкая шелковая пудра с нежным оттенком. Легко наносится поверх тонального крема, обеспечивает безупречно ровный тон и сияние кожи и фиксирует макияж.
Многофункциональный корректор не ограничивается привычной маскировкой несовершенств. Концентрированная формула с пигментом Skin Aura придает коже безупречный вид, а пудра Silky Lustrous дарит свежесть и сияние молодости. Комплекс Silky Botanical EX с драгоценным Шелком Koishimaru EX и растительными маслами увлажняет и разглаживает кожу, удерживая влагу. Идеально сбалансированная формула навсегда изменит Ваше представление о корректорах. Для безупречного нанесения поверните дозатор, чтобы распределить средство на эластичную плоскую кисть. Корректор обеспечивает безупречное покрытие как на небольших, так и на обширных участках кожи.
Целенаправленный уход за губами с совершенным комплексом анти-возрастных компонентов специально разработан для кожи губ и зоны вокруг губ («О-зоны»). Эта область наиболее склонна к сухости и образованию морщин, с возрастом губы теряют яркость цвета, упругость, объем и четкость контура. Специальная формула крема с тщательно отобранными компонентами стимулирует синтез коллагена, естественным образом усиливает циркуляцию крови, заметно разглаживает морщины. Губы выглядят яркими, гладкими, мягкими, и наполненными, контур губ более четким и упругим.
Тушь 38 и Консилер
Напоминаю, что косметика SENSAIпроизводиться в Японии по уникальным технологиям, которые тщательно засекречены. Продукция содержит минимум консервантов и безопасна для чувствительной кожи. Основную ставку компания делает на качество продукции, использование инновационных технологий, основанных на принципе возрождения красоты кожи воздействуя на внутренние процессы.
Беря за идею красоту как величайшую ценность и мудрость, претворяя в жизнь экстраординарные идеи, японские учёные и косметологи создали великолепную качественную и высокотехнологичную косметику.
SENSAI удовлетворяет запросы любой женщины, независимо от возраста и типа кожи.
Я же буду вас знакомить о средствах, которые сейчас употребляю постепенно в отдельных постах. Следите за обновлениями!
Также напоминаю всем моим постоянным читателям, что могу предоставить скидку на покупку любого средства от SENSAI (20%), которые представлены во всех бутиках HERMITAGE.
Лазерную эпиляцию уже давно считают одним из наиболее эффективных способов удаления нежелательных волос. Казалось бы, эта процедура стала привычной, но домыслы вокруг нее не исчезают.
Сегодня я Вам расскажу о собственном опыте, о процедуре, которая мне очень подошла, и эффект от нее был просто фантастическим! Сделала я ее в центре моих новых подруг https://www.facebook.com/autre.aesthetic/
В Армении в центре Autre.aesthetic. Yerevan есть новейший аппарат лазерной эпиляции марки Soprano. Технологии нового поколения аппарата позволяют корректировать мощность и длительность лазерного луча, а за счет передовых систем охлаждения кожи процедура становится максимально комфортной.
Alma Soprano ICE работает по технологии SHR (Super Hair Removal): в отличие от технологий предыдущего поколения угнетение жизни волосяной луковицы происходит не за счет единичной фотовспышки, а за счет поступательного нагрева окружающих тканей до некомфортной для луковицы температуры. При этом близлежащие ткани, из-за распределения энергии по всему участку обработки лазером, не перегреваются, а система работы «in motion» массирует кожу и сглаживает неприятные ощущения за счет скольжения. Для максимального комфорта используется охлаждающая манипула (-4 градуса!), чтобы снизить температуру тканей до привычной температуры тела. Именно благодаря технологии работы аппарата и сопутствующим процедурам исключен риск ожога кожи и неприятных ощущений во время процедуры. Также всегда имеет смысл обсуждать свои ощущения со специалистом – порог чувствительности у всех индивидуален, и в случае возникновения дискомфорта скорость подачи импульса будет снижена.
Проведение курса процедур лазерной эпиляции — это долгосрочная инвестиция. Точное количество времени, которое потребуется на весь курс, зависит от площади обрабатываемой поверхности и требуемого в конкретном случае количества процедур. Например, единичный сеанс для обработки ног займет примерно 30 минут и около 8 сеансов. На бикини уходит примерно 15 минут, и процедуру потребуется повторить примерно 8-10 раз. Проведение курса обусловлено тем, что волосяные фолликулы находятся в разной стадии роста на теле. За один сеанс уничтожаются только те 20-30%, которые находятся в активной фазе, и для полного избавления от волос требуется время.
Alma Soprano ICE оснащен двумя манипулами: с диодной и с «александритовой» длинами волн. Наличие двух видов волн позволяет подобрать подходящие параметры для клиента в зависимости от типа кожи, оттенка волос и расположения волосяных луковиц.
Лазерная эпиляция не сочетается с загаром?
В зависимости от аппарата, на котором работает салон, противопоказания отличаются. Раньше воздействие было интенсивным и точечным, и на теле оставались следы, поэтому кожа нуждалась в длительном отдыхе. Аппарат позволяет проводить эпиляцию на умеренно загорелой коже, а загар под запретом всего 3 дня до и после процедуры.
Новый аромат от моего любимого бренда нишевой парфюмерии EX NIHILO.
Сочные личи, садовые розы, пионы и розовый перец — настоящий летний аромат.
LUST IN PARADISE воплощает в себе сказочную и чувственную Французскую Ривьеру. Словно сорванный в ботаническом саду ярко-белый пион смешивается с розовым перцем и очаровывает ваши органы обоняния до глубины души.
Цветочный водопад с оттенками личи обволакивает на самом деле вас блеском свежести. Захватывающая подпись Cedarwood и Musk оставляет ощущение,что кожа словно нагрета солнцем. Гипнотическая квинтэссенция Французской Ривьеры создана парфюмером Луизой Тернер для EX NIHILO.
Луиза родилась в Кенте, Англия. Она почти случайно перешла в парфюмерию и с тех пор создала бестселлеров для самых больших домов. Ее инновационные и утонченные творения часто вдохновляются обонятельными воспоминаниями, которые она пытается спрятать в бутылке.
И конечно предаставляю Вам ольфакторную пирамиду:
Верхние ноты: розовый перец
Ноты сердца: белый пион, личи
Базовые ноты: кедр, мускус
LUST IN PARADISE embodies a dreamlike and sensual French Riviera. Chosen from a botanical garden, a bright white Peony mingles with Pink Pepper and captivates the senses to the core.
A floral waterfall tinged with notes of Lychee brings a fresh and languishing shine.
An addictive signature of Cedarwood and Musk leaves the feeling of skin heated by the sun. The hypnotic quintessence of the French Riviera revisited by Louise Turner for EX NIHILO.
THE FRAGRANCE
LUST IN PARADISE embodies a dreamlike and sensual French Riviera. Chosen from a botanical garden, a bright white Peony mingles with Pink Pepper and captivates the senses to the core.
A floral waterfall tinged with notes of Lychee brings a fresh and languishing shine.
An addictive signature of Cedarwood and Musk leaves the feeling of skin heated by the sun. The hypnotic quintessence of the French Riviera revisited by Louise Turner for EX NIHILO.
Louise was born in Kent, England in. She moved into perfumery almost by chance, and since then she has created best sellers for the biggest houses. Her innovative and refined creations are often inspired by olfactory memories that she tries to bottlе.
Сумка — очень личная вещь. Какими бы красивыми ни были модели известных брендов, приятно иметь сумку, которой бы не пестрила лента инстаграма. Еще приятнее, что изделия камерных брендов стоят (пока) относительно недорого — как раз таким маркам я посвящаю этот пост.
Камерная аксессуарная марка #erikkarapetyan, изделия которой стоят (пока) относительно недорого. Этот бренд новичок в фэшн-индустрии, но сам Эрик делает незаурядные вещи — модель в виде фонаря, которую раскупают быстрее всего или сумку с шахматными фигурками.
Парфюмер Франсис Кюркджян, как настоящий композитор, создает полноценные визуальные образы, выстраивая как по нотам ряд ассоциативных идей, и каждый раз открывает новые грани своего таланта. Например, создает зрелищные ольфакторные инсталляции или реконструирует оригинальный аромат Марии-Антуанетты, обращаясь не к современным технологиям, а к парфюмерному ремеслу начала XVII века. А вопреки демократизации современной парфюмерии первым открывает собственное ателье по созданию ароматов.
Создание аромата для Кюркджян начинается с истории, которую он рассказывает через ноты. Даже если они будут одинаковыми, композиции никогда не будут идентичными. Так получилось с двумя ароматами Gentle Fluidity для нее и для него, построенными на одних и тех же древесно-амбровом и ванильном аккордах, но звучащих абсолютно по-разному. Эту идею поддерживают и абсолютно одинаковое название ароматов.
Два новых аромата, словно дополняют друг друга, а по-моему заставляют по-разному звучать одинаковые нотки! Для меня это прежде всего история любви. Это он -серебро, луна, холод, и она — солнце, золото, тепло. 49 ингредиентов, из которых выделяются яркими 6, превращающиеся в нежную струю двух силуэтов! И в этих двух вариациях присутствуют одинаковые ингредиенты, просто они распределены по-разному в ольфакторной пирамиде (верхние ноты, база, ноты сердца) ! И, мне как человеку, работающему в сфере алкоголя ароматы очень напоминают любимые коктейли: можжевельник, очень алкогольный ингредиент-основа, затем лесной орех, мускус, кориандр и ваниль. Волшебно!
И, так как парфюм должен напоминать мне какое-то мгновение, ассоциироваться с чем-то более отрешенным, может нафантазируемым, чем реальный предмет, новое название и новое звучание, казалось знакомых мне ноток, будет ассоциироваться с Нежным прикосновением или февральским ветерком с весточкой о весне!
Когда рядом настоящий мужчина – разумный, уравновешенный и самодостаточный.
Сильная женщина хочет нежного прикосновения, жаждет тактильного контакта с бархатным мехом, защиты от озорного бриза с окружающих Ереван горных хребтов, восхищения в глазах мужчин и брони от холодных взглядов завистливых соперниц, хочет светиться в ярких огнях большого города, выглядеть трогательно хрупкой в стильной шубке, подбирать старинные украшения к драгоценным мехам и будить страсть, небрежно обнажив покрытую ими кожу.
